Глава 1
На засыпающий поселок падал снег, заботливо укрывая дома. Снежинки, что побойчее, договаривались с ветром, и он относил их к освещенным окнам. Здесь можно было подсмотреть за людьми. Белые звездочки прижимались друг к другу, всматривались в окна. Их очень волнуют дела людские, ведь каждая снежинка — это взгляд чей-то души, искра далёких прекрасных ангелов, смеющихся и плачущих вместе с нами. Пусть смотрят, не жалко.
Дом Зины Пчёлкиной ничем особо не отличается в посёлке. Двухэтажный с мансардой, сегодня он приобрёл белую чалму с дымком, как и все остальные дома. Полные яркого света окна первого этажа устало всматриваются в темноту, но никого не видно на заснеженной дороге, лишь у ворот мерзнут несколько машин — съехались гости. Здесь часто собираются поговорить. В зале на первом этаже раскладывают тёплые пледы, овчинные коврики перед камином, накидывают подушек; кто ложится, кто садится по-турецки; пьют чай или вино, и разговаривают. Частенько забывают о времени и гости остаются на ночь. Самотёком каждый из постоянных гостей привёз для себя тапочки, туалетный набор и смену белья. Пришлось Зине в чулане под лестницей устроить что-то вроде заводской бытовки со шкафчиками, а в подвале хранить несколько раскладушек. И Зина совсем не против. Гости помогают ей оторваться от тяжёлых мыслей. Чем чаще они приходят, тем лучше.
В этот раз решили отступить от традиционных бесед на полу. Задвинули в угол каминные аксессуары. Выкатили столик с телевизором в коридор, чуть сдвинули шкаф, отпихнули к дальнему углу большой чёрный кожаный диван — места хватило, чтобы поставить в центре стол и свободно расположиться компании из шести человек. Все примерно одного возраста, около сорока лет, но один гость внешним видом словно издевается над остальными: молодой, красивый и тотально улыбчивый. В зелёной форме пограничника, судя по трём полоскам на погонах — сержант, китель расстегнут, верхняя пуговка зелёной рубашки тоже. Худощавый, среднего роста, по-армейски коротко подстрижены тёмно-каштановые волосы. Лёгкая улыбка на губах то появится, то исчезнет, словно играет. Общее впечатление сержант производит приятное, пока мерцающая улыбка не начнёт давить. Она меняет обычный человеческий взгляд на нечто невообразимое. Он будто всё замечает и тут же прощает. Спрашивается: что такого крамольного могут заметить эти серые сержантские глаза? Вокруг всё как обычно, ничего особенного замечать не надо, тем более, прощать. Но взгляд догоняет и прощает. Неуютно, некомфортно, непривычно. Когда Зинаида в первый раз взглянула на парня, то поймала странное чувство, будто она что-то натворила и уже заручилась молчанием сержанта, он её не выдаст. Никогда раньше Зина не чувствовала ничего подобного, поэтому предложила пареньку сесть во главу стола, а сама заняла место рядом слева, со стороны камина, чтобы не попадать под взгляд.
Нельзя сказать, что Зина очень чувствительна к посторонним взглядам: не больше и не меньше других. Просто она знает, кого пригласила в дом, и немного нервничает. То и дело поправляет серенькую кофточку из ангорки и переживает по поводу легкомысленных (дырявых по моде) джинсиках. На счет прически не волнуется, там всё нормуль. Волосы недавно покрашены в тёмный цвет и обновлена стрижка под каре. С вечера, пока гости собирались, Зина раз двадцать смотрелась в зеркало. Её смущало: не будет ли слишком резко контрастировать тёмный цвет волос с её голубыми глазами? А появившаяся с возрастом полнота не сильно ли видна? Сомнения изводили Зинулю ровно до прихода подруги, Марии Беляевой. Она одна смогла унять ветер неуверенности в мыслях хозяйки дома.
По левую руку от Зины сел Герман Антохин. Сам себя он называет самосвалом. Это означает, что с любого застолья он уходит сам и никогда не напивается в усмерть. Сомнительное достоинство, учитывая, что в доме Пчёлкиных зелёный змий никогда не чувствовал себя драконом. Справедливость титула просто не было возможности проверить. Зинуля однажды сказала, что «самосвалом» Германа можно назвать за исключительную тягу к покиданию. Он часто меняет работу, квартиру и… девушек. Без всяких причин, просто сваливает. Очень может статься, что объяснение Зинаиды точнее передаёт суть явления, чем антохинский вариант. Как бы там ни было, двоякое толкование титула не мешает Герману де-факто быть душой компании. Ему прощается многое и здесь есть маленький секрет. Все знают, что за шутками Германа ничего оскорбительного нет. Юмор, желание раскрасить жизнь в яркие смешки, только и всего. Друзья Антохина одарены очень редкой и благословенной возможностью прощать, не заботясь о последствиях. Прощать безнаказанно — суть великий комфорт, который ещё предстоит открыть для себя грядущим поколениям. Но если вы знакомы с Германом Антохиным и готовы к экспериментам, то любая секунда может стать для вас визитом в это прекрасное далеко. Между появлением озорного блеска в черных глазах Германа и конкретными действиями проскакивает жалкая пара секунд. Вы думаете, он взвешивает «за» и «против», оценивает последствия шутки? Бог с вами, он просто решает с кого бы начать. В общем, славный малый. Работает инженером-электриком, шабашит. Вот и сейчас явно с подработки приехал, не успел переодеться. Из карманчиков синей робы во все стороны торчат отвертки и проводки. Поддерживая единый стиль, так же торчат в разные стороны вихры черных волос Германа.
Напротив пограничника, у дальнего торца стола, сел длинный молчаливый мужчина со странным именем Бутан. Вообще-то он Борис Татарников, но после турпоездки по Тибету прижилось новое имя. Он даже похож на типичного монаха буддиста. Глаза карие, чуть с раскосом, чётко очерчены короткими тёмными ресницами. Чтобы обширные залысины не портили настроение, Бутан решил брить голову под ноль, чем ещё на шажок приблизился к распиаренному образу. Завершающий штрих в сходство с монахом вносит постоянная меланхолическая задумчивость. Она вполне может быть связана с предпринимательской деятельностью, ибо он владелец местной авторемонтной мастерской. Но тут уж точно не угадать, а сам Бутан никому не открывает причину задумчивости. Его дом стоит не очень далеко от дома Зины. Наверное, поэтому он позволил себе прийти на встречу по-соседски, в спортивном костюме. Но не в крикливом пёстром разгильдяйстве, а в строгом тёмно-синем облачении, навевающим мысли о смокинге в мире треников. Из-под расстегнутой молнии олимпийки выглядывает белая футболка. Никаких на ней надписей или картинок, всё максимально просто.
В самых удобных, плетёных креслах, напротив Зинаиды и Германа, устроились Мария и Андрей. Который год не могут решить со свадьбой. То разбегутся, то опять сойдутся. Зина их прозвала — «почти молодожены». И везде у них контраст. Мария небольшого роста, хрупкая на вид, белые кудряшки до плеч, работает на телевидении то ведущей какой-нибудь программы, то участвует в создании новых проектов. Андрей высокий, жилистый, с коротким ёжиком тёмных волос, уже наполовину седых. Он постоянно в походах, парашютных соревнованиях, велосипедных этапах. Да и фамилия у него в тему туризма — Привалов. Но с «привалами» у Андрея не клеиться. Не может он усидеть на месте. Только вернётся с похода, тут же куда-то собирается, к чему-то готовится. Хорошо хоть зарабатывает неплохо инструктором и гидом. «Почти молодожёны» пришли сегодня на встречу после катания на горных лыжах: тёплые толстовки, брюки от комбезов с лямками (черные у Андрея и белые у Марии). Пока гости собирались, они успели сбегать в душ и теперь сидели в креслах обмякшие, как подсдутые воздушные шарики.
Люди подобрались абсолютно разные. Мощная и незаметная сила собрала их с интернетовских форумов в одну компанию. Эта сила не даёт нам спокойно жить, вечно тянет и зовёт куда-то вдаль, искать что-то непонятное и неуловимое, но без чего жизнь кажется тусклой и бессмысленной. И наступает момент, когда сознание начинает слышать зов. Оцепенение спадает, движение по линии времени приобретает осмысленность. Кто-то назовёт этот момент началом Пути, кто-то — Пробуждением. Не важно, как назвать. Важно то, что каждый из гостей Зинаиды в своё время услышал зов и выбрал откликнуться.
Сегодняшняя встреча особая. Это чувствовали все: и люди, и снежинки, и гуляка ветер. Что такое готовится разыграться? Отчего гости ведут себя немного скованно? Снежинки-то знают, но молчат. А ветер не молчит. Воет и воет, и в трубу бабахает, теребя каминное пламя. Мужчины эти завывания даже и не слышат, а женщины всякий раз вздрагивают.
— Ребят, сегодня с нами Сергей Иванович Новеев, — сказала Зина, указав рукой на сержанта. — Извините за официоз, пока собирались все уже познакомились, но я не знаю, как лучше начать. На заставе, где-то возле Амура, он соскользнул в новое качество сознания. Через канал с Урусвати я связалась с ним и попросила прийти. Каждый из нас мечтал о встрече с Мастером. Вот, мечты сбылись…
— Спасибо за приглашение, — подхватил вступительную речь хозяйки пограничник. — Прошу без церемоний, зовите меня Сергеем, так проще. Я рад встрече, рад тому, что вы нашли время и приехали сюда. До Нового года осталось всего пара дней и у всех куча дел. Тем более ценен ваш осознанный выбор. Сегодня я предлагаю заняться гурманством и отведать суп триколе. С вашей помощью, я его приготовлю, а вы попробуете на вкус.
Слова у сержанта вылетали бодрые, заряженные на действие. Что бы он ни сказал, слушателям всегда чудился смех, а уж было это намеренно или нет — никто понять не мог.
Гости быстро переглянулись. Андрей, уловив общее настроение, озвучил вопрос:
— А если мы откажемся?
Вопрос не праздный, ибо все знают, что с просветленными Мастерами надо держать ухо востро. Сержант хмыкнул, тоном скучающего чиновника обратился к Зине:
— Ложный вызов. Оформим протокол, на страшном суде предъявим. Бумага и ручка есть?
Машинально Зинаида встала, взяла с каминной полки карандаш и протянула Новееву. Тут же опомнилась — щёки Зинаиды вспыхнули розовым пламенем — вернула карандаш обратно. Вечер начал разворачиваться совсем не по плану.
Развеселившийся сержант воскликнул:
— Расслабьтесь, леди и джентльмены! Мы в преддверии Нового года: шутки вылезают из всех щелей, как тараканы. Хотел посмотреть на вашу реакцию. Мне приглянулась эта снисходительная улыбка, появившаяся на лице Марии.
Все, как по команде, посмотрели на Марию. Надо отдать должное, она сумела выдержать перекрестье взоров, и ровным голосом профессионального диктора ответила:
— Я очень рада, что смогла угодить вам. Как считаете, небольшая демонстрация вашей состоятельности а-ля Мастер не повредит вечеру?
Она выделила слово «Мастер» давая понять, что многое знает и вмиг раскусит самозванца.
— Обязательно повредит! — удивляясь несообразительности публики, ответил Новеев и легонько бухнул кулаком по столу. — К восходу, вы будете это знать наверняка. Конечно, если выберите остаться.
Неловкая тишина растеклась по комнате. Лица присутствующих приобрели схожие черты. Так стирает индивидуальность страх за право считать себя здравомыслящим. Страх выглядеть белой вороной. Снежинки на окнах заплакали, потеряв часть прекрасных ресниц. Разочаровавшихся красавиц ветер отнес к земле. Их место заняли новые любительницы подсматривать.
В комнате, где собрались гости, два окна и оба во внешней стене, напротив камина. Двойные стеклопакеты не обмерзают в морозы. Через них открывается вид на ворота, собачью будку и замёрзшие белые клумбы. Снежинкам в просвет гламурных розовых занавесок открыта вся комната. Светлые с фиолетовым отливом обои не особо впечатлили их. Ни книжные полки, ни цветастый календарь над камином — ничто не привлекало внимание. Снежным звёздочкам понравился дух гостиной. Он почти осязаем, он не даёт сегодня спокойно вздремнуть псу в будке, заставляя то и дело вылезать наружу и настороженно принюхиваться. Но нет, зря мохнатый старается, ему не поймать густоту надежд и пыль опасений. К тому же, нанизанные на хлипкую нитку события вознамерились разбежаться. Казалось, ещё секунда и гости уйдут, оскорблённые и гордые.
Спасение утопающего вечера организовал сэр Герман Антохин: заёрзал на стуле, стал хлопать себя по карманам, быстро вытащил что-то из бокового кармана робы и бабахнул «огненным смычком» в потолок. Будь на небе отдел регистрации, там бы записали: «Скоропостижно исполнила цель своей жизни новогодняя хлопушка, не дотянув до срока двух дней». Иногда, скоропостижно бывает очень вовремя. Весьма кстати разноцветные кружочки конфетти осыпали собравшихся. Взгляды чуть потеплели. Возле Германа упал приз — свернутая в комок записка. Он развернул её и громко прочитал: «У Вас в наступающем году сбудется мечта!»
— Отличное начало вечера! — воскликнул Герман. — Народ, ну чего мы пыжимся? Можно подумать, Зинуля не предупреждала. Если приехали, значит, на всё готовы. Или я ошибаюсь?
Обведя взглядом друзей, Антохин добавил, повернувшись к Сергею:
— Мы готовы, Мастер, и давно. Варите свой ураган.
Колыхнулось пламя в камине, треснуло полешко. Дом опять обрёл уют. Снежинки обрадовались продолжению спектакля.
Новеев подбодрил:
— Друзья, не придавайте таким моментам большого значения. Это разум отыгрывает старые схемы. Раскрою небольшой секрет: я пришёл не себя показать, а посмотреть как ВЫ реализуете свой выбор. Потенциалы пробуждения давно притянуты, дело всего лишь за реализацией и она может нагрянуть в любую секунду!
Просто слова, но как много они значили для собравшихся. После той, самой первой мысли о смысле жизни, они прошли долгий путь. Это сейчас, оглядываясь назад, можно увидеть насколько заботливо была проложена дорога. Никаких случайностей, всё просто и нежно. Было абсолютно не понятно откуда сваливаются беды, почему рвутся отношения, и где взять сил для прохождения всего этого кошмара. Родные и знакомые не понимали. Кто-то открыто смеялся, кто-то забыл про давнюю дружбу. Но это всё ерунда по сравнению с тем, что сами себе устроили по незнанию, по слабой осознанности. Дракон пробуждения сверкнул красой. И вот, один из Мастеров говорит, что всё было не зря…
Слезы брызнули из глаз Зинаиды. Она поспешно убежала на кухню.
— Зинуля у нас часто вот так, — пояснила Мария.
— Да…, — вздохнул Сергей. — Я чувствую, чем для неё стала смерть мужа. Как бы там ни было, баланс вернётся. Может быть, сегодня, а может и позже. Там, где вы сейчас находитесь, это уже не важно. Эхо не слышно на вершине горы.
Тихо, как мышь, вернулась Зина, села за стол, смущенно улыбнулась. В ответ ей заулыбались снежинки на окнах. Ветер сорвал с крыши пласт снега и разметал по двору в порыве радости.
Все облегченно вздохнули. Даже суровый взгляд Бутана потеплел.
Оглядев компанию, Сергей удовлетворенно кивнул, и продолжил:
— Итак, суп триколе готовиться очень просто. Андрей, набери-ка снега в кастрюльку, что любезно предложит Зинуля, и поставь её прямо на угли в камине.
Зина шмыгнула на кухню, да так быстро, что сержанту пришлось уже вслед кричать «Не надо тарелок! Принеси чашки!» Неторопливо, словно экономя силы в дальнем походе, Привалов ушел за снегом. Его одолевало беспокойство, родившееся из несоответствия манеры разговаривать Новеева и его молодости. Парни в двадцать лет не говорят так. «Какая мне разница? — оборвал поток бурлящих мыслей Андрей. — Да пусть хоть ямбом глаголет, лишь бы толк был.» Как ни странно, помогло. Возвращаясь, Андрей уже не думал о витиеватости в речах сержанта.
Пока ждали снег и чашки, Сергей устроил лёгкий опрос. Начал с Бутана, поинтересовавшись планами на следующие турпоездки.
— Не решил ещё, — ответил Татарников. — Смотреть на монахов и горные кряжи мне уже не хочется.
— А что хочется?
— Хочется посидеть с удочкой в тихом месте. Посмотреть на небо, болтая ногами в прохладной воде и ни о чем не думать.
Ветер за окном затих. Он вспомнил летние деньки, воздушных змеев, тополиный пух. Да, летом хорошо и спокойно. Бутана можно понять.
— В свете нынешних духовных учений это выглядит продвинуто, — улыбнувшись, согласился сержант и обратился к Герману. — А у тебя, наверное, другие представления об идеальном отпуске?
— Мой идеальный отпуск должен длиться всю жизнь!
С лёгкой усмешкой Новеев кивнул. Герман поспешил уточнить:
— Пусть будут рядом казино, рестораны, горные лыжи. И самое главное — в десять вечера все должны спать, чтобы не мешать друг другу видеть сны.
— Похоже, лучшую часть жизни ты проводишь во сне, — заметила Мария. — Наверное, поэтому и не женился, чтобы ночью не отвлекаться.
— По крайней мере, у меня есть хоть какая-то причина!
Марии не пришлось отвечать на колкость, так как вернулись Зина и Андрей. Пузатое произведение кастрюльного мэйнстрима тут же отправилось в камин, а чашки были расставлены на белой скатерти. Убрав конфетти от хлопушки со стола, Зина положила в центре бамбуковую подставку для кастрюли и половник.
— Привал, мастерски ты кастрюльку пристроил! — похвалил Антохин. — Ровно, как на плитке, и не обжёгся.
— Понюхаешь туманов с моё, научишься. Я вот не удивляюсь, как ты розетки клепаешь и ни разу под напругу не попал.
— Сто раз попадал. Бодрит здорово, рекомендую.
Сержант подал знак рукой.
— Как только огонь начнёт топить снег, можно будет закладывать суп. Каждый из вас сформулирует три самые важные для себя мысли, вопросы, желания или ещё что-то, что наполняет вашу жизнь сейчас. Мне останется только перевести эти энергии в воду и суп готов!
На несколько долгих секунд лишь потрескивание огня в камине нарушало воцарившуюся тишину. Тающий снег робко подал голос, зашипел на пузатых боках кастрюли.
— Вода как-то особенно на нас повлияет? — спросил Бутан.
— За тем и собрались! Отхлебнув всего глоток, вы навсегда станете другими. — Лица присутствующих одеревенели. Сергей, помахав накрест руками, уточнил: — Нет, просветление таким образом не достичь. Но кое-что полезное случится наверняка.
Широкая улыбка Новеева была слишком широка и сладка. К тому же, глаза постреливали так хитро и так быстро бегали от одного участника собрания к другому, что не оставалось никаких сомнений в том, что всё происходящее — западня. Не успевшая просушить реснички Зинаида робко спросила:
— Это не сильно нам жизнь осложнит?
— Смотря, что вы под этим подразумеваете, — ответил безжалостный Новеев. — Я знаю, вы начитались умных книг, посещали семинары и всё такое. Вы в теме. Как водится в подобных случаях, я отвечу коронное — по вашему выбору!
Любо дорого было посмотреть на лица недавно уверенных в себе людей. Новеев просто пожирал глазами собрание. С нескрываемым удовольствием он заглядывал в глаза и комментировал…
— Герман, тебе жаль расставаться с прежним миром? Уютная норка в спальном районе, счет в банке регулярно подпитывающийся от ночных шабашек…
В ответ Антохин машинально утер нос кулаком.
— А у тебя, Мария! Что тебя волнует настолько, что больше не можешь с этим жить? Как глубоко согласна нырнуть?
— Так и будем болтать? Не могу сосредоточиться, — проворчал Бутан.
— Да зачем сосредотачиваться? — всплеснув руками, удивился Новеев. — Чтобы погрузиться в разум по самое не балуйся? Наоборот, я предлагаю отказаться от глубокомыслия и довериться чувствам. Сколько раз вы собирались это сделать, но так и не удосужились. Постоянно что-то отвлекает, что-то происходит. Открою ещё один секрет: это вы сами себя отвлекаете. Вы оттягиваете момент, когда надо принимать решение. В ответ на ваше перетоптывание появляются срочные дела, проблемы, драмы.
«А сегодня мы попались! — необычно ясно осознал ситуацию Антохин. — Спешить некуда. Как-то просто всё получилось. Собрались снег варить. Неужели поможет?»
Кастрюля в камине набрала тепла. Снег стал медленно оседать на дно. Половина снежинок на окне упала в обморок от вида погибающих собратьев.
С грохотом отодвинув стул, сержант встал и подошел к камину. Присел на корточки, протянул руки к огню. Совсем как обычный человек греет озябшие руки. Зажмурился от удовольствия, чувствуя тепло охватывающее ладони. Неторопливо сказал:
— Мы можем проболтать всю ночь. Можем даже не сварить этот суп и разойтись ни с чем. Но раз уж так всё идеально сложилось, почему бы не воспользоваться случаем и не попробовать адское варево?
Мария посмотрела на Новеева и залюбовалась выражением принятия, лучившимся от его улыбки, закрытых глаз и всей фигуры. «Вот бы мне так научиться жить! — подумала Мария. — Полно, чувственно. А то тлею, словно в долг жизнь взяла. Боюсь потратить на любовь, на удовольствия». Подумала, и волна жара от огня накатила так, что мурашки по спине.
— Первый пошёл! — громко объявил сержант, потирая руки. — Уже что-то. Не зря собрались, не зря!
«Ой, это он про кого? — испуганно вспорхнули мысли Марии. — Неужели я? Не может быть, это было что-то мимолётное, несерьёзное. Наверное, кто-то другой определился.»
— Говорить вслух задуманное не обязательно? — спросил Привалов.
— Если есть желание, можно и сказать. Обычно чувства точнее описывают то, что занимает человека. Поэтому мне легче работать напрямую с чувствами. Вы просто вспоминайте мысли, какие-то эпизоды из жизни. Действительно значимые вещи себя проявят.
Андрей попытался вспомнить заготовленные вопросы. Их накопилось пруд пруди. Да всё какие-то мелкие. Такого, чтобы ткнуть пальцем и сказать «это меня гложет» не видать. Загрустил Андрюха, взгляд упёрся в собственные руки. Длинные сильные пальцы с резко выпирающими суставами. Изрезаны, истыканы, обожжены и отморожены так, что живого места нет. «Вот, блин, руки, — сам себе удивился Андрей. — Раньше не замечал, во что они превратились. Каждый шрамик — память о походе или соревнованиях. А на кой мне эта память? Ещё молодой, а кости уже на погоду ноют. Эх, туманьё-туманное, плюнуть бы на всё и пожить тихо, спокойно. Задолбали уже все эти маршруты-парашюты… Только я себя знаю, «турбратан Привал» не остановится. И что не даёт покоя? Вроде всё повидал, везде был… Чего-то хочется, а чего не пойму…»
— Второй пошёл! — довольно ухмыляясь, огласил Новеев.
Все зашевелились переглядываясь. Первоначальная скованность пропала. В глазах засветился интерес.
— Сергей, можно вопросик? — спросила Зина. Сержант кивнул. — Ты можешь устроить мне разговор с Димой, моим мужем?
Фш-ш-ш! Фыркнула кастрюля в камине.
— А ты представь себе, что он слышит, — тихо ответил Новеев. Встал, потянулся, рукой задел шкаф, стоявший у стены. Посмотрел на царапину — пустяковая. Со вздохом повернулся к Зине. — И это не очень далеко от истины, между прочим. Ты думаешь, он просто так ушел и всё? Присмотрись к ситуации, ты теперь вольна разворачивать жизнь по-новому, собственным курсом. Разве не полагалась ты на мужа чуть ли не во всех случаях? Нечто похожее произошло у вас лет двести назад, но время тогда было другое на Земле, и роли у вас были другие. Сейчас вновь твой выход на сцену, а он в первом ряду партера. Один во всём зале смотрит на твою игру, то смеётся, то плачет. Музыка играет, прожектора горят. Всё крутится-вертится и ты в лучах света, одетая по моде рая. Время выбирать костюм: печальной вдовы или яростной вьюги? Или ты сотворишь совсем новый образ?
Уши Зины покраснели. Потом она решила, что слова про моду рая всего лишь метафора и успокоилась. Мысли унесли её далеко-далеко. Улица, осенний вечер, звуки спектакля из окна театра. Серая понурая лошадь ткнулась носом в афишу, отказалась читать неровный почерк и побрела дальше. Цоканье копыт, лужа, холод. «Откуда эти воспоминания? — удивилась Зина. — Какие-то царские времена. Тоска смертная!»
Словно услышав зов о помощи, ветер бросил в окно охапку снега, гакнул в трубу. От неожиданности все вздрогнули. Заулыбались, заерзали возвращаясь из раздумий навеянных Сергеем.
— Хотел бы я посмотреть на Зинулю в костюме вьюги! — хохотнул Герман.
— Это твоё заветное желание? — ехидно спросил Сергей.
— Хм! Не так быстро, — возразил Герман. — Это было сказано просто так, глупая мыслишка.
Сержант откинулся на спинку стула, заложил руки за голову, потягиваясь.
— Да ладно, ничего так просто не происходит. Небось, надоела спокойная жизнь?
— Это у меня-то спокойная жизнь? — подняв брови, удивился Антохин. — Да ни минуты покоя. Кручусь, как электровеник…
— Всё это плагиат, — прервал Германа сержант.
— Как так плагиат? На кого?
— На хомячка в колесе. Ты лучше взгляни свободнее на жизнь.
— Я и так свободен,- не унимался Герман. — Денег хватает, начальство не жмёт, семьи нет. Куда ещё свободнее?
— Да ты даже напиться не можешь, как следует!
— Ну, это ты зря, — вступился Татарников. — Что-что, а пить он умеет.
— «А пить он умеет», — передразнил Сергей. — Пить и думать «как бы не напиться», есть и думать «как бы не разжиреть», мечтать и бояться свершения грандиозной мечты.
— Так что ж теперь, упиться в зюзю и мечтать о дирижабле?! — вошел в азарт Герман. — Где же тогда найти место для просветления?
— Сразу за дирижаблем, левее похмелья, — подала голос Мария.
Все с любопытством посмотрели на неё. В пылу спора никто и не обратил внимания, как она сняла толстовку. Сидит теперь в лёгонькой футболочке, светит бледными локотками. На футболочке спереди фотография лесной полянки: ярко-зелёная трава, жёлтые одуванчики, васильки со сверкающими огромными каплями росы на голубых лепестках. Сверху что-то интригующе написано тёмно-синими вензелями. Привалов потянул за рукав футболки, надпись разгладилась на выразительных холмах, и Андрей прочитал:
— «Роса блестит весело!»
— А, собственно, почему весело? — прищурившись, спросил Герман.
Мария встала и повернулась спиной. Оказалось, надпись продолжалась сзади. Герман прочитал:
— «Скоро взлёт!»
Первым обрёл дар речи Андрей:
— Оп-ля! Марийка, сама придумала?
— А хоть бы и сама, — с вызовом в голосе ответила Мария и тут же ловко перевела стрелки: — Бутан, о чем задумался? Неужели собрался дирижабль купить?
Боря вздохнул, повернулся к огню. Отблески пламени затанцевали на бритой голове.
— Дирижабль, ага, покрасить и выбросить… В каком-то ченнелинге я вычитал интересную мысль: «Просветление — это естественный процесс.» Ну, а раз естественный, то ничего делать не надо, ничему учиться не надо. Захотел — стал просветленным. И раньше мне попадались в литературе похожие намёки, но только недавно я врубился, о чём они. Моя задумчивая коробка передач наконец-то сработала. Но на выхлопе ничего не появилось. Сержант, в чём фишка? Ты-то как «взломал границу»?
— Брось, забудь, — отмахнулся Сергей. — Нечего тут разбираться. Границы на самом деле нет никакой. Что посмеешь, то и пожнёшь.
— Если так просто, то почему так сложно? Да, бывает временами, кажется, что ещё чуть-чуть и соскользну в неизвестность. Но искра быстро проходит и ничего не меняется. Что значит это ваше фирменное «выбрать просветление»? Ну, выбрал я, и уже давно. Занимался по разным системам. Дошёл даже до того, что тупо ходил и постоянно внушал себе «Мастер, просветленный, Мастер, я выбрал просветление…». Толку — ноль целых ноль десятых.
— И в чём вопрос? — тихо спросил Сергей.
— Я хочу знать: почему буксую! — рявкнул Бутан и хлопнул ладонью по колену.
— Пусть это войдёт в суп…
Гидравлический домкрат внутри Татарникова перепустил клапан. Бутан сразу обмяк, откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Волнение, резко накинувшееся на него, куда-то пропало. Взамен появились тоска и вялая боль в затылке. «Сейчас передо мной живой просветленный Мастер. Ну и что? Это ничего не меняет. Я как был дундук, так и остался. А если быть честным с собой, то стало ещё обиднее. Он смог, почему я не могу? Хотя, нет. Мне уже не обидно, да и не было обидно никогда. Чувство какое-то незнакомое. Наверное, так себя чувствует иголка патефона срываясь по царапине. Заменить бы пластинку, а лучше сразу выкинуть патефон. Как надоела эта возня с просветлением! Чего-то ждешь, надеешься…»
Задумчивость Бутана дотянулась до остальных. Время словно убавило ход.
В камине громко треснуло полено. Герман обернулся, заглянул в кастрюльку. Когда её только принесли, снег горкой высился над краями. А как растаял, то вода лишь на палец прикрыла дно.
— Вот так и мы, как этот снег в кастрюле, — сказал Герман, прерывая общую задумчивость. — Сначала много чего из себя строим, из краёв выпираем. А чуть жарковато станет — едва донышко прикроем.
— Ты это к чему? — подозрительно спросила Зина.
Ответить Антохин не успел. Зазвонил телефон у Марии. Разговор был недолгий. Короткие «привет, ага, пока».
— Макс звонил. Твой телефон, Зинуль, не доступен. Он сказал, что не приедет и выслал тебе письмо на «мыло».
Зина проверила мобильник, всплеснув руками, посетовала:
— Опять не работает. Как выпал вчера из кармана, так и начал глючить. А я уж обрадовалась, думала, мир забыл про меня. Наверное, новый покупать надо, этот старый уже, Дима дарил…
Слёзы заблестели в глазах Зинаиды. Она спешно упорхнула на второй этаж за ноутбуком.
Тем временем, Андрей достал кастрюльку из камина и водрузил на подставку в центре стола. С видом алхимика Сергей взял половник и стал помешивать воду.
— Что скажете, народ, уместнее было бы надеть поварской колпак или мантию чародея?
— Да что угодно, лишь бы стринги не было видно! — брякнул Герман.
Снежинки на окне опешили от такого панибратства с Мастером. А публика в доме восприняла нормально, посмеялись, да и только.
— Ты думаешь, что просветленные носят стринги? — зловеще прошептал Сергей и радостно ответил на свой же вопрос: — Ага, вот почему ты стремишься в наш клуб! Могу я поместить в суп это твоё стринговое желание?
— Ничего подобного! Я протестую! И вообще, я вспомнил моё самое страстное желание — хочу ясно видеть, что приближение к просветлению есть. Мне нужны доказательства того, что я иду правильным путём.
— Как скажешь, — ответил Сергей и махнул половником над кастрюлей, как дирижерской палочкой.
Сверкнула нержавеющая сталь и волосы встали дыбом у Германа. Внезапно он осознал, что каждое слово, слетевшее с губ, имеет определённый вкус, свою кровь и желание родиться. «Кто это сказал? Разве я это хотел сказать? У меня же совсем другое на уме. Я же приготовил заранее вопросы… Кто рулит мной?» Мысли закружились, унесли. Приятно потяжелела голова, тёплая лень расползлась по телу. «Покой, мне нужен покой…» Поддавшись теплоте, Антохин начал сползать под стол, но друзья вовремя подхватили. На шум прибежала Зина, кинулась к аптечке, но Сергей посоветовал просто отнести парня на кровать и оставить в тишине.
Оставить комментарий